Шапка, что на воре горит
Sep. 7th, 2015 07:30 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
zigmundbalashВсем известно, что на реплику "На воре шапка горит" реагирует только вор. И этим себя обнаруживает, поскольку срывает со своей головы головной убор и начинает его топтать, уверенный, что тот объят пламенем. Почему и как это действует, попробуем сказать несколько слов.
Представим, что выражение звучало бы: "У вора красивые глаза", или: "У вора - семеро по лавкам". Правда это - или нет, но они не вызовут немедленной, рефлекторной реакции. Причина этого, как нам кажется, в их малой важности. Первое - приятно. Второе - просто факт или не факт.
Горящая шапка же угрожает человеку. Огонь опасен, он может обжечь. Поэтому включается немедленный инстинктт больбы с опасностью.
Когда в ответ на танцы и пояснячинье группы Пусси Райо разразился клерикальный скандал - это была реакция на то, что попам показали, чем они занимаются - представлениями. Посягнули на их монополию устраивать шоу но солее. Что бы это не значило.
Когда в ответы на критику властей за воровство и насилие над демократическими принципами раздается возмущение, что это, якобы, нелюбовь к России, то это тоже немедленная неосознанная реакция. Реакция или вороватых властей, или их родственников или детишек, боящихся потерять источник доходов. Реакция государственных иждевенцев, которых Путин держит в заложниках, платит милостыньку и пугает, что ели его не будет - то плата будет еще меньше.
Но будем честны, он не может знать, как будет платить не он. Он зато знает, что при нем плохо и единственное, чем может угрожать - это тем, что будет еще хуже. Забыли взрывы домов? Забыли Чечню? Вот Чеченский народ захотел независимости, хотите и в Воронеже бомб и танков? Это все он может устроить. Но не блефует ли он? Не придет ли ему конец, если он снова попробует развязать открытый террор против народа России, вместо того, чтобы скрытно сживать его со света, прикрываясь глумливой усмешкой и кося свои бледные глаза убийцы? Безумные глаза Гитлера.
Что он может убивать русских - в этом нет вопросов. Но что он может признаться в этом, даже самому себе, большой вопрос. Но посмотрим на него. Жена ушла, не выдержав нахождение рядом с лицемерным чудовищем. Детей рядом нет, потому что через них на него можно было бы влиять, не давая полностью оторваться от мира. Вся нежность, которая у него была, уходит на поцелуи мальчиков в живот. Абсолютная власть развращает абсолютно. И Путин дошел до своего предела.
Бороться, подавлять волнения, убирать верхушку оппозиции. Но это борьба с горящей шапкой. Он уже понимает, что вместо него может быть и кот. Что он уже не человек, а пустая форма. Функция, которая ничего не делает, но позволяет твориться беззаконию и произволу со стороны чиновников, тянущих себе все. Но он добьется того, что лидером оппозиции тоже станет любой кот. Каждый будет себе лидер и враг Путину, посколько не дает ничего делать в своей стране без того, чтобы не пришел мент, пожарник и санитарный врач и не протянули к тебе руку помехи. И в какой-то момент этот лидер даст себе разрешение и моральное право больше произволу не подчиняться. Больше не давать ничего чиновникам и проверяющим. Больше ничего не делать, устроить стачку и ждать, когда на воре вспыхнет шапка.
Представим, что выражение звучало бы: "У вора красивые глаза", или: "У вора - семеро по лавкам". Правда это - или нет, но они не вызовут немедленной, рефлекторной реакции. Причина этого, как нам кажется, в их малой важности. Первое - приятно. Второе - просто факт или не факт.
Горящая шапка же угрожает человеку. Огонь опасен, он может обжечь. Поэтому включается немедленный инстинктт больбы с опасностью.
Когда в ответ на танцы и пояснячинье группы Пусси Райо разразился клерикальный скандал - это была реакция на то, что попам показали, чем они занимаются - представлениями. Посягнули на их монополию устраивать шоу но солее. Что бы это не значило.
Когда в ответы на критику властей за воровство и насилие над демократическими принципами раздается возмущение, что это, якобы, нелюбовь к России, то это тоже немедленная неосознанная реакция. Реакция или вороватых властей, или их родственников или детишек, боящихся потерять источник доходов. Реакция государственных иждевенцев, которых Путин держит в заложниках, платит милостыньку и пугает, что ели его не будет - то плата будет еще меньше.
Но будем честны, он не может знать, как будет платить не он. Он зато знает, что при нем плохо и единственное, чем может угрожать - это тем, что будет еще хуже. Забыли взрывы домов? Забыли Чечню? Вот Чеченский народ захотел независимости, хотите и в Воронеже бомб и танков? Это все он может устроить. Но не блефует ли он? Не придет ли ему конец, если он снова попробует развязать открытый террор против народа России, вместо того, чтобы скрытно сживать его со света, прикрываясь глумливой усмешкой и кося свои бледные глаза убийцы? Безумные глаза Гитлера.
Что он может убивать русских - в этом нет вопросов. Но что он может признаться в этом, даже самому себе, большой вопрос. Но посмотрим на него. Жена ушла, не выдержав нахождение рядом с лицемерным чудовищем. Детей рядом нет, потому что через них на него можно было бы влиять, не давая полностью оторваться от мира. Вся нежность, которая у него была, уходит на поцелуи мальчиков в живот. Абсолютная власть развращает абсолютно. И Путин дошел до своего предела.
Бороться, подавлять волнения, убирать верхушку оппозиции. Но это борьба с горящей шапкой. Он уже понимает, что вместо него может быть и кот. Что он уже не человек, а пустая форма. Функция, которая ничего не делает, но позволяет твориться беззаконию и произволу со стороны чиновников, тянущих себе все. Но он добьется того, что лидером оппозиции тоже станет любой кот. Каждый будет себе лидер и враг Путину, посколько не дает ничего делать в своей стране без того, чтобы не пришел мент, пожарник и санитарный врач и не протянули к тебе руку помехи. И в какой-то момент этот лидер даст себе разрешение и моральное право больше произволу не подчиняться. Больше не давать ничего чиновникам и проверяющим. Больше ничего не делать, устроить стачку и ждать, когда на воре вспыхнет шапка.
