![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
zigmundbalashЕсть легенда, что умирая Булгаков попросил дать ему рукопись его последнего романа и, прижимая тетради Мастера и Маргариты к груди, погрозил кому-то кулаком: "Чтобы знали". Что хотел, чтобы знали, а также кто, осталось неизвестным.
Но что можем узнать из его романа мы, даже не столько из самого романа, сколько из его публичной жизни. Мы можем узнать, что публика всеядна. Она была такой, видимо уже при Булгакове и испортил ее если и квартирный вопрос, то начавшийся не тогда, а задолго до описываемых событий. Вопрос, не решаемый человеком, а решаемый за него властями. И за решение этого вопроса человек готов на многое.
Решимость эта настолько неосознаваема, настолько въевшаяся, что даже книжный Воланд ("Всесилен! Всесилен!") воспринимается как власть. От бога или нет, не важно теперь, не важно было тогда, не важно было даже до этого. Невысокие моральные качества власти не только не ставились ей в упрек, но и служили для бахвальства - наш-то хитрый и ушлый, кого угодно проведет, таким образом "совершая благо".
Но этого мало. Любая сентенция властей, насколько лживая бы она не была, тут же подхватывается. И "рукописи не горят" (где александрийская библиотека" и "никогда ничего не просите", ждите, пока "сами все дадут" (да, Сталин много дал) как вирус проникли в тело читающего народа по этому пути. И будь сильный чертом лысым, чертом усатым или чертом никаким - у него не принято просить. Но если просить, то за других. Такое кредо образовалось у самых честных. Менее честные и более приспособленные просят, разумеется, для себя. И получают, со всеми вытекающими из договора с чертом. Такими, как рабство. Такими, как подхалимаж. Такими, как безусловное принятие любо лжи властей на веру. Лишь бы с ними, лишь бы не против них, сильных мира сего, духов злобы поднебесной.
Хотя, кроме просить и не просить, есть еще и такой путь, как требовать и заставлять. О нем как-то не упоминается, хотя народы неоднократно заставляли власти, требовали у властей, а если те не понимали - то отнимали у властей самое дорогое. Легитимность.И уже король - в изгнании. Черт - в ступе. А тиран - повержен и готов признать себя хоть японским, хоть немецким шпионом, лишь бы... лишь бы... лишь бы не стало хуже. Но худшее уже случилось, властелин такой же раб власти, и такая же ее жертва. Избавление его от власти - благо, спасающее его душу, не дающее совершать аморальные поступки, поскольку зная о том, что власть надо будет отдать еще в этой жизни и ответить за злоупотребление тоже, он от зла будет бегать резвее, чем черт от ладана.
Если же власть пожизненна, возмездие за гробом, а глас народа - глас божий, а мы рассмотрели выше, что это за глас...
Но что можем узнать из его романа мы, даже не столько из самого романа, сколько из его публичной жизни. Мы можем узнать, что публика всеядна. Она была такой, видимо уже при Булгакове и испортил ее если и квартирный вопрос, то начавшийся не тогда, а задолго до описываемых событий. Вопрос, не решаемый человеком, а решаемый за него властями. И за решение этого вопроса человек готов на многое.
Решимость эта настолько неосознаваема, настолько въевшаяся, что даже книжный Воланд ("Всесилен! Всесилен!") воспринимается как власть. От бога или нет, не важно теперь, не важно было тогда, не важно было даже до этого. Невысокие моральные качества власти не только не ставились ей в упрек, но и служили для бахвальства - наш-то хитрый и ушлый, кого угодно проведет, таким образом "совершая благо".
Но этого мало. Любая сентенция властей, насколько лживая бы она не была, тут же подхватывается. И "рукописи не горят" (где александрийская библиотека" и "никогда ничего не просите", ждите, пока "сами все дадут" (да, Сталин много дал) как вирус проникли в тело читающего народа по этому пути. И будь сильный чертом лысым, чертом усатым или чертом никаким - у него не принято просить. Но если просить, то за других. Такое кредо образовалось у самых честных. Менее честные и более приспособленные просят, разумеется, для себя. И получают, со всеми вытекающими из договора с чертом. Такими, как рабство. Такими, как подхалимаж. Такими, как безусловное принятие любо лжи властей на веру. Лишь бы с ними, лишь бы не против них, сильных мира сего, духов злобы поднебесной.
Хотя, кроме просить и не просить, есть еще и такой путь, как требовать и заставлять. О нем как-то не упоминается, хотя народы неоднократно заставляли власти, требовали у властей, а если те не понимали - то отнимали у властей самое дорогое. Легитимность.И уже король - в изгнании. Черт - в ступе. А тиран - повержен и готов признать себя хоть японским, хоть немецким шпионом, лишь бы... лишь бы... лишь бы не стало хуже. Но худшее уже случилось, властелин такой же раб власти, и такая же ее жертва. Избавление его от власти - благо, спасающее его душу, не дающее совершать аморальные поступки, поскольку зная о том, что власть надо будет отдать еще в этой жизни и ответить за злоупотребление тоже, он от зла будет бегать резвее, чем черт от ладана.
Если же власть пожизненна, возмездие за гробом, а глас народа - глас божий, а мы рассмотрели выше, что это за глас...
